Назад в будущее: уникальное кинетическое искусство в Третьяковке - «Новости - строительства»
![]()
МОСКВА, 28 янв — , Ольга Распопова. После вынужденного перерыва, растянувшегося на несколько месяцев, Третьяковская галерея открыла сразу семь выставок. Об одной из самых масштабных и необычных из них, посвященной кинетическому искусству "Лаборатории будущего" и организованной совместно с питерским "Манежем" и галереей "Триумф", — в материале .Иллюзия движения"А это мобиль… Очень модно в Европе. Вот, видите? Такая иллюзия движения. Это еще американец Колдер подал идею ''Мобиля''. Знаете, наш XX век, такой ритм, суматоха… Приходишь с работы — успокаивает нервы".Так вкратце объяснял суть кинетического искусства герой фильма Эльдара Рязанова "Служебный роман" (1977) Юрий Самохвалов, в квартире которого стильная подвесная конструкция, привезенная из заграничной командировки, стала украшением интерьера.Однако новая выставка, где движется — или создает иллюзию перемещения — почти каждый экспонат, убеждает: у истоков этого арт-направления стояли и русские авангардисты — Александр Родченко, Казимир Малевич, Эль Лисицкий, Любовь Попова. Правда, ядро экспозиции в Третьяковке составляют работы советских художников 1960-1970-х — времени, которое можно считать расцветом кинетического искусства в СССР.В Советском Союзе кинетическое искусство занимало особое место. "Редкий случай, когда художники могли идти своим путем, не уходя в андеграунд. Им поручали масштабные проекты: так, в 1967 году группе "Движение" Льва Нусберга доверили оформление Ленинграда к 50-летию Октябрьской революции", — говорит сокуратор выставки Наталья Сидорова.Вероятно, рассуждает она, власть не видела угрозы в искусстве, лишенном политической составляющей, искусстве, которое провозглашало, казалось, только торжество науки и интересовалось лишь проблемами человеческого восприятия. Да и работы кинетистов, хотя многие были масштабными, выглядели легкими и воздушными. В отличие от произведений соцреализма — тяжелых, как бронзовый конь, которого в том же "Служебном романе" таскал Анатолий Ефремович.Будущее уже не то, что раньшеПо словам Натальи Сидоровой, в названии выставки не зря есть уточнение "Лаборатория будущего". Кураторы хотели указать на экспериментальность и постоянный поиск новых решений — принципов, которые всегда лежали в основе кинетического искусства.Это композиции, посвященные оптическим иллюзиям, театру, архитектуре, праздничному городскому оформлению. Тематический принцип вместо хронологического позволил перемешать работы. "Таким образом, между произведениями разных эпох возникает много взаимодействий, прежде скрытых", — указывает главный куратор выставки Юлия Аксенова.За неприметной белой дверью — шаговый антропоценфон (2020) Петра Айду и Олега Макарова, который преобразует любой рисунок на бумаге в урчание мотора стоящего рядом станка. Или иллюмовокс, первый в мире синестетический инструмент, на котором можно, даже не касаясь, сыграть цветную мелодию.Там же кинетическая инсталляция Metamorph (2020) Анастасии Королевой: чаша с густым маслом, на поверхности которого появляется похожая на цветы рябь, когда водишь руками вокруг двух антенн по бокам установки.А еще здесь можно проследить, как "протез", изобретенный для незрячих людей, переводит изображение в звук. И задуматься, какого цвета клубника в видеоинсталляции композитора и инженера Андрея Смирнова — он же, кстати, выступает куратором всего этого раздела.Отдельный зал Смирнов выделил для НИИ экспериментальной эстетики "Прометей". Проект возник в 1962 году в Казани как студенческое конструкторское бюро, а со временем почти на 40 лет стал центром советского видеоарта и светового дизайна.Заказы были самые разные: прометеевцы, например, подсвечивали башни Кремля, а в 90-е делали светоорган для "новых русских". Ни у кого из сотрудников НИИ, включая его главу Булата Галеева, не было художественного образования: это были советские инженеры с собственными представлениями о прекрасном.Когда физики стали лирикамиПожалуй, кинетическое искусство — тот случай, когда объединились два непримиримых лагеря, физики и лирики. Ученые и изобретатели пробуют себя в сфере, которая традиционно считалась гуманитарной. Год назад эта выставка в петербургском "Манеже" вызвала ажиотаж. Теперь представители музея решили привезти экспозицию в столицу в расширенном варианте.В Западном крыле Новой Третьяковки сейчас множество экспонатов, которые не просто можно, а нужно трогать (смотрители следят за тем, чтобы посетители обрабатывали руки антисептиком).С зазевавшимися гостями — а таких много — работы, кажется, начинают взаимодействовать сами: многие мобили, или, как называли их у нас, самонапряженные конструкции, свисают так низко, что их легко задеть головой. Кроме них, здесь и авангардная графика и живопись Казимира Малевича, Эля Лисицкого, Варвары Степановой, и трехмерные кинетические скульптуры Бориса Стучебрюкова, и арт-объекты важнейшего представителя советского кинетического искусства — Вячеслава Колейчука (1941-2018).Работ наших современников тоже достаточно: например, зловеще шуршащий Zoltan (2018) Дмитрия Морозова — робот-"оракул", печатающий чеки с прогнозами, или мультимедийные картины Платона Инфанте.Приходи на меня посмотреть"Надеемся, что нашу выставку посетят не по одному разу. Ведь каждое произведение рассчитано на несколько планов восприятия: сначала просто наслаждаешься эффектом. Потом задумываешься, как это сделано, а затем принимаешься рассуждать о том, как мы в целом воспринимаем мир", — говорит Наталья Сидорова. И добавляет, что после карантина публика особенно настроена на такое неторопливое, медитативное восприятие искусства."Мы соскучились по глобальным темам, космологии, а кинетическое искусство создает целые миры. Оно работает с последними достижениями науки, но при этом связывает их с архаичными, глубинными пластами нашей жизни", — уверена Юлия Аксенова.У входа в зал табличка предупреждает, что "некоторые работы на выставке могут вызывать чувство дискомфорта". Рядом — "Кинетический объект из серии Rotating Images" Алексея Шульгина: старинные картины, "подпрыгивающие" в рамах. Около них останавливается пара студентов. "Ты после всего увиденного испытываешь дискомфорт?" — смеется девушка, дергая спутника за рукав. "Ну уж нет, — откликается тот. — Наоборот. Меня встряхнули: прямо как эти картинки".
МОСКВА, 28 янв — , Ольга Распопова. После вынужденного перерыва, растянувшегося на несколько месяцев, Третьяковская галерея открыла сразу семь выставок. Об одной из самых масштабных и необычных из них, посвященной кинетическому искусству "Лаборатории будущего" и организованной совместно с питерским "Манежем" и галереей "Триумф", — в материале .Иллюзия движения"А это мобиль… Очень модно в Европе. Вот, видите? Такая иллюзия движения. Это еще американец Колдер подал идею ''Мобиля''. Знаете, наш XX век, такой ритм, суматоха… Приходишь с работы — успокаивает нервы".Так вкратце объяснял суть кинетического искусства герой фильма Эльдара Рязанова "Служебный роман" (1977) Юрий Самохвалов, в квартире которого стильная подвесная конструкция, привезенная из заграничной командировки, стала украшением интерьера.Однако новая выставка, где движется — или создает иллюзию перемещения — почти каждый экспонат, убеждает: у истоков этого арт-направления стояли и русские авангардисты — Александр Родченко, Казимир Малевич, Эль Лисицкий, Любовь Попова. Правда, ядро экспозиции в Третьяковке составляют работы советских художников 1960-1970-х — времени, которое можно считать расцветом кинетического искусства в СССР.В Советском Союзе кинетическое искусство занимало особое место. "Редкий случай, когда художники могли идти своим путем, не уходя в андеграунд. Им поручали масштабные проекты: так, в 1967 году группе "Движение" Льва Нусберга доверили оформление Ленинграда к 50-летию Октябрьской революции", — говорит сокуратор выставки Наталья Сидорова.Вероятно, рассуждает она, власть не видела угрозы в искусстве, лишенном политической составляющей, искусстве, которое провозглашало, казалось, только торжество науки и интересовалось лишь проблемами человеческого восприятия. Да и работы кинетистов, хотя многие были масштабными, выглядели легкими и воздушными. В отличие от произведений соцреализма — тяжелых, как бронзовый конь, которого в том же "Служебном романе" таскал Анатолий Ефремович.Будущее уже не то, что раньшеПо словам Натальи Сидоровой, в названии выставки не зря есть уточнение "Лаборатория будущего". Кураторы хотели указать на экспериментальность и постоянный поиск новых решений — принципов, которые всегда лежали в основе кинетического искусства.Это композиции, посвященные оптическим иллюзиям, театру, архитектуре, праздничному городскому оформлению. Тематический принцип вместо хронологического позволил перемешать работы. "Таким образом, между произведениями разных эпох возникает много взаимодействий, прежде скрытых", — указывает главный куратор выставки Юлия Аксенова.За неприметной белой дверью — шаговый антропоценфон (2020) Петра Айду и Олега Макарова, который преобразует любой рисунок на бумаге в урчание мотора стоящего рядом станка. Или иллюмовокс, первый в мире синестетический инструмент, на котором можно, даже не касаясь, сыграть цветную мелодию.Там же кинетическая инсталляция Metamorph (2020) Анастасии Королевой: чаша с густым маслом, на поверхности которого появляется похожая на цветы рябь, когда водишь руками вокруг двух антенн по бокам установки.А еще здесь можно проследить, как "протез", изобретенный для незрячих людей, переводит изображение в звук. И задуматься, какого цвета клубника в видеоинсталляции композитора и инженера Андрея Смирнова — он же, кстати, выступает куратором всего этого раздела.Отдельный зал Смирнов выделил для НИИ экспериментальной эстетики "Прометей". Проект возник в 1962 году в Казани как студенческое конструкторское бюро, а со временем почти на 40 лет стал центром советского видеоарта и светового дизайна.Заказы были самые разные: прометеевцы, например, подсвечивали башни Кремля, а в 90-е делали светоорган для "новых русских". Ни у кого из сотрудников НИИ, включая его главу Булата Галеева, не было художественного образования: это были советские инженеры с собственными представлениями о прекрасном.Когда физики стали лирикамиПожалуй, кинетическое искусство — тот случай, когда объединились два непримиримых лагеря, физики и лирики. Ученые и изобретатели пробуют себя в сфере, которая традиционно считалась гуманитарной. Год назад эта выставка в петербургском "Манеже" вызвала ажиотаж. Теперь представители музея решили привезти экспозицию в столицу в расширенном варианте.В Западном крыле Новой Третьяковки сейчас множество экспонатов, которые не просто можно, а нужно трогать (смотрители следят за тем, чтобы посетители обрабатывали руки антисептиком).С зазевавшимися гостями — а таких много — работы, кажется, начинают взаимодействовать сами: многие мобили, или, как называли их у нас, самонапряженные конструкции, свисают так низко, что их легко задеть головой. Кроме них, здесь и авангардная графика и живопись Казимира Малевича, Эля Лисицкого, Варвары Степановой, и трехмерные кинетические скульптуры Бориса Стучебрюкова, и арт-объекты важнейшего представителя советского кинетического искусства — Вячеслава Колейчука (1941-2018).Работ наших современников тоже достаточно: например, зловеще шуршащий Zoltan (2018) Дмитрия Морозова — робот-"оракул", печатающий чеки с прогнозами, или мультимедийные картины Платона Инфанте.Приходи на меня посмотреть"Надеемся, что нашу выставку посетят не по одному разу. Ведь каждое произведение рассчитано на несколько планов восприятия: сначала просто наслаждаешься эффектом. Потом задумываешься, как это сделано, а затем принимаешься рассуждать о том, как мы в целом воспринимаем мир", — говорит Наталья Сидорова. И добавляет, что после карантина публика особенно настроена на такое неторопливое, медитативное восприятие искусства."Мы соскучились по глобальным темам, космологии, а кинетическое искусство создает целые миры. Оно работает с последними достижениями науки, но при этом связывает их с архаичными, глубинными пластами нашей жизни", — уверена Юлия Аксенова.У входа в зал табличка предупреждает, что "некоторые работы на выставке могут вызывать чувство дискомфорта". Рядом — "Кинетический объект из серии Rotating Images" Алексея Шульгина: старинные картины, "подпрыгивающие" в рамах. Около них останавливается пара студентов. "Ты после всего увиденного испытываешь дискомфорт?" — смеется девушка, дергая спутника за рукав. "Ну уж нет, — откликается тот. — Наоборот. Меня встряхнули: прямо как эти картинки".
